Неточные совпадения
В довершение путаницы крестьянин Анисим Фроленков заявил, что луга, которые
монастырь не оспаривает, Ногайцев продал ему тотчас же после решения окружного суда, а
монастырь будто бы пользовался сеном этих лугов
в уплату по векселю, выданному Фроленковым. Клим Иванович Самгин и раньше понимал, что это дело темное и что Прозоров, взявшись вести его, поступил неосторожно, а на днях к нему
явился Ногайцев и окончательно убедил его — дело это надо прекратить. Ногайцев был испуган и не скрывал этого.
Являлись перед ним напудренные маркизы,
в кружевах, с мерцающими умом глазами и с развратной улыбкой; потом застрелившиеся, повесившиеся и удавившиеся Вертеры; далее увядшие девы, с вечными слезами любви, с
монастырем, и усатые лица недавних героев, с буйным огнем
в глазах, наивные и сознательные донжуаны, и умники, трепещущие подозрения
в любви и втайне обожающие своих ключниц… все, все!
У тебя, говорят, мысль идти
в монастырь; не жди от меня улыбки при этой мысли, я понимаю ее, но ее надобно взвесить очень и очень. Неужели мысль любви не волновала твою грудь?
Монастырь — отчаяние, теперь нет
монастырей для молитвы. Разве ты сомневаешься, что встретишь человека, который тебя будет любить, которого ты будешь любить? Я с радостью сожму его руку и твою. Он будет счастлив. Ежели же этот он не
явится — иди
в монастырь, это
в мильон раз лучше пошлого замужества.
— Дадут. Пользы-то от меня нисколько. А
в монастыре-то с меня рабский образ снимут, я
в ангельском чине на вышний суд и
явлюсь.
— А то как же иначе-с? Ведь это уже
в монастыре такое призвание, но я бы этого, по совести скажу, сам не сумел, а меня тому один совершенный старец научил, потому что он был опытный и мог от всякого искушения пользовать. Как я ему открылся, что мне все Груша столь живо
является, что вот словно ею одною вокруг меня весь воздух дышит, то он сейчас кинул
в уме и говорит...
Вслед за ним
явились Цветаев и Галатская, а Кожемякин отошёл к столу и там увидел Максима: парень сидел на крыльце бани, пристально глядя
в небо, где возвышалась колокольня
монастыря, окутанная ветвями липы, а под нею кружились охотничьи белые голуби.
Его дворец, любимцев гордых полный,
Монастыря вид новый принимал:
Кромешники
в тафьях и власяницах
Послушными
являлись чернецами,
А грозный царь игуменом смиренным.
Три дня после роковой ночи,
в девять часов утра, Германн отправился
в ***
монастырь, где должны были отпевать тело усопшей графини. Не чувствуя раскаяния, он не мог однако совершенно заглушить голос совести, твердившей ему: ты убийца старухи! Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков. Он верил, что мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь, — и решился
явиться на ее похороны, чтобы испросить у ней прощения.
— Ага-а!.. — кричит Миха. — Этот? Да, этот праведной жизни скот, как же! За игру
в карты из военных выгнан, за скандалы с бабами — из духовной академии! Из офицеров
в академию попал!
В Чудовом
монастыре всех монахов обыграл, сюда
явился — семь с половиной тысяч вклад сделал, землю пожертвовал и этим велик почёт себе купил, да! Здесь тоже
в карты играет — игумен, келарь, казначей да он с ними. Девка к нему ездит… О, сволочи! Келья-то у него отдельная, ну, он там и живёт как ему хочется! О, великая пакость!
Головщик, головщица — глава хора
в монастыре или скиту, обычно
являлся запевалой.
Но и там его настигла дьявольская злоба царского палача: он открыл наше убежище и, по повелению царя,
в монастырь явились опричники, требуя его выдачи…
В конце апреля 1800 года к жившей
в доме своего мужа Варваре Ивановне
явилась послушница из Никитского
монастыря с просьбой пожаловать к матушке-игуменье.
В этот день сам он не присутствовал на казни, но все же сделал распоряжение, чтобы перед сном к нему
явился игумен Чудова
монастыря Левкий для духовной успокоительной беседы, потребность
в которой грозный царь чувствовал всегда
в день совершенной по его повелению казни.
Еще
в ночь под этот великий праздник, во время молитвы, у него внезапно
явилась мысль посетить на другой день Новодевичий
монастырь, отслушать обедню и проститься с могилою его приемной матери, княгини Анастасии Прозоровской.
— Я вхожу сюда, — сказал Павел Петрович окружавшим его лицам, — не так, как входил со мною
в Брюнне император Иосиф
в монастырь этих почтенных господ. Первое слово императора было; «Эту комнату взять для больных, эту — для госпитальной провизии». Потом он приказал привести к нему настоятеля
монастыря, и когда тот
явился, обратился к нему с вопросом: «Когда же вы удалитесь отсюда?» Я же, — заключил государь, — поступаю совершенно иначе, хотя я еретик, а Иосиф был римско-католический император.
Когда
в 1440 году царь казанский Мегмет
явился в Москву и стал жечь и грабить первопрестольную, а князь Василий Темный заперся со страху
в Кремле, проживавший тогда
в Крестовоздви-женском
монастыре (теперь приходская церковь) схимник Владимир,
в миру воин и царедворец великого князя Василия Темного, по фамилии Ховрин, вооружив свою монастырскую братию, присоединился с нею к начальнику московским войск, князю Юрию Патрикеевичу Литовскому, кинулся на врагов, которые заняты были грабежем
в городе.
Начальство гимназии считало его украшением заведения и возлагало на него блестящие надежды, как вдруг он внезапно охладел к ученью, перестал
являться в классы и начал усердно посещать
монастыри, где проводил время
в беседах с монахами о религиозных предметах.
Братья Строгановы деятельно принялись за осуществление своих одобренных царем планов.
В 1558 году они основали близ устья Чусовой городок Канкор, на мысу Пискорском, где стоял
монастырь Всемилостивейшего Спаса,
в 1564 году — крепость Кергедон на Орловском Волоке, а
в 1568 и 1570 годах — несколько острогов на берегах Чусовой и Силбы. Целая масса бродяг и бездомников
явилась на клич братьев Строгановых, обещавших богатые плоды трудолюбию и добычу — смелости. С тех пор безлюдные пространства населились.
«Даже для матери ты
являешься лишь олицетворением ее несчастия, причиною заживо погребенной
в стенах
монастыря молодости», — с особою горечью раздавался
в его ушах какой-то внутренний голос».
А потому, если ему удастся бежать от сдатчика, то он скоро
явится в Киев и просит немедленно скрыть его от гонителей — поместить
в монастырь и как можно скорее окрестить.
«778 г. февраля 8 дня»,
в полтавскую духовную консисторию
явился митрополии ясской монах Михаил с билетом, с которым отпущен
в город Киев «для свидания с свойственниками и проживал
в Киево-Печерском
монастыре,
в гостинном доме».
«Петропавловского глуховского
монастыря архимандрит Никифор доношением представил, что 749 г. июля 8-го дня, во время утренни, иеродиакон Гавриил Васильев, росту среднего, лица тараканковатого (sic), носа горбатого, продолговатого, волосов светло-русых, бородки рудой и небольшой, действует и спевает тенора; ходы спешной, речи пространной, очей серых, лет ему сроду как бы сорок, — с оного Петропавловского глуховского
монастыря бежал, и показанного беглеца, иеродиакона Гавриила, накрепко смотреть — не
явился ли где, и буде
явится, то его, поймав и забив
в колоды, отослать
в оный Петропавловский
монастырь на коште оного
монастыря».
При захождении солнца, — преподав нам из кареты благословение, а отцу Г — лову подтверждение одуматься и
явиться в Михайловский
монастырь, преосвященный отправился
в Ружин, а я
в сумерки выехал из Фасовы и ночевал у отца Т — на без чаю… Така-то честь благочинным; а трудись и отвечай за грешки подведомственных».